У берега под водой
В период открытой воды здесь всегда неспокойно. Мощные потоки то легким подводным ветерком, то неудержимым ураганом устремляются поочередно вперед-назад, вперед-назад. Если выберешься из под камня, или выроешься из песка, неукротимая стихия может выбросить на сушу, или утянуть на глубину. На берегу – губительная сушь, в глубине – враги, злодеи, конкуренты и даже опасные чудовища – крупные бокоплавы и рыбы.
Вся мелководная страна «кипит» воздушными пузырьками, шуршит подвижным песком, постукивает неустойчивыми камушками, а то и оглушительно грохочет штормовым прибоем и сдви гаемыми валунами. После шторма здесь холодно из-за поднявшихся глубинных вод. А когда стоит спокойная солнечная погода, вода прогревается. Для большинства байкальских обитателей это – смертельная жара.
Поэтому все жители приурезной зоны Байкала хорошо приспособились к своему супердинамичному миру. А те, кто не смог приспособиться, здесь просто не живут.
15-сантиметровые рыбки-бычки: Поэтому на мелководьях обитают в основном бокоплавы. Они прячутся под камнями, зарываются в песок, цепко держатся за неровности дна, прорывают и проедают туннели в водорослевых обрастаниях, которыми покрывается дно между штормами. У уреза воды не встретишь моллюсков: слишком «парусит» раковина, слишком долго и сложно ухватиться за что-нибудь, если оторвет течением. Нет здесь и крупных червей. Зато неплохо чувствуют себя мелкие родственники дождевых червей и маленькие плоские черви планарии. Между камнями поджидают добычу каменная и большеголовая широколобки, затаивается в песке песчаная широколобка.
Кстати, тут не бывает проблем с едой. С берега в мелководье смывает опавшие листья, тонущих насекомых. Ручьи и реки приносят еще и питательный ил, а изредка – беспомощных рыбьих мальков. Глубины во время штормов снабжают мелководье водорослями и «свеженинкой» - мертвыми бокоплавами, червями и рыбой. Со всей водной поверхности ветер сгоняет к берегу пыльцу хвойных деревьев: Зеленовато-желтая пена, или взвесь в воде у берега летом это один из сезонных деликатесов для мелководных обитателей.
Жизнь на дне
Среди камней и песка, водорослей и губок ползают и скользят, переплывают, крадутся, затаиваются, – живые загадки Байкала. В этом мире суровые обычаи. Но там и – великое разнообразие форм, и все цвета радуги. Полюбуемся?
Жизнь в толще воды
Темно и пустынно… Неужели никого? А если надеть волшебные очки? У меня их тоже нет под рукой. Тогда попробуем обойтись сильной оптикой и хорошим светом. Оказывается, их вполне достаточно, чтобы разглядеть кое-кого в глубине. Вот, посмотрите, крохотное, всего полтора миллиметра длиной, полупрозрачное существо с длинными усами-антеннами. А какое шустрое! Резкими скачкообразными движениями оно пытается улизнуть. Догоним. Это – веслоногий рачок, знаменитая байкальская эпишура. Антеннами она резко, как бы щелчками, взмахивает и быстро, рывками, словно на веслах, плывет вперед и вверх. Потом подолгу парит в пространстве, медленно погружаясь в глубину. Свет и тень различает единственным красным глазом, что между антеннами. Перебирает короткими ножками, прогоняя мимо рта поток воды. Из него она выбирает и глотает одноклеточные водоросли. А придет время – рождает совсем микроскопических личинок.
Похоже, что эпишурий царь мудрый со своими подданными и очень добрый к чужим. Он делает заметными уже взрослых рачков (у них не только глазик ярко-красный, но и жировые капли оранжевые, и хвостовые сегменты голубые и розовые). Личинок же он неплохо «прячет». Они, за исключением крохотного глазка, почти совсем прозрачные. Царь кормит своими подданными 3 армии просителей: рачка-циклопа, бокоплава-макрогектопуса и армию нескольких видов рыб.
Циклоп с эпишурой одного роста, тоже с единственным красным глазом между короткими сильными антеннами. Иногда кажется, что он щеголяет в штанах-шароварах. На самом деле это самки-циклопы вынашивают яйца в специальных яйцевых мешках по бокамот хвостика.
А вот о макрогектопусе разговор особый. Ведь он – единственный из 350 байкальских бокоплавов, кто всю жизнь проводит в толще воды. Чаще всего он, перебирая брюшными ножками, вертикально «стоит», кверху мощными рулями-антеннами, книзу веерообразным хвостиком. Время от времени,
особенно при опасности, он резко, быстро и часто «кланяется», удаляясь, так сказать, гигантскими скачками. Может и просто быстро плыть вперед головой – к поверхности, вглубь озера, в стороны. Он редко поднимается выше глубины 150 м, зато опускаться готов до самого дна, но предпочитает диапазон глубин 150-300 м от поверхности. Туда могут проникать лишь единичные фотоны солнечного света. Но у макрогектопуса уникальное зрение. Он воспринимает эти световые частички!
Подобно эпишуре, этот бокоплав профильтровывает большие объемы воды. Не отказывается от попадающихся микроводорослей, но его главная добыча… правильно – эпишура.
Ею же, главным образом, питаются и мальки живущих в толще воды рыб: большой и малой голомянок, бычков желтокрылки и длиннокрылки и, конечно, байкальского омуля. Причем омуль ест эпишуру всю жизнь. Даже став взрослым, даже достигнув полуметровой длины! Он разнообразит меню молодью любых рыб и макрогектопусом, но эпишура в его рационе преобладает. Как он выискивает ее в таких количествах, никто доподлинно не знает.
Большая пушистая рыба
«Как рыба в воде» это, конечно, про байкальского тюленя – нерпу. Очаровательное пушистое существо с огромными влажными глазами, с короткими ножками-ластами, неуклюжее и очень осторожное – такая нерпа на суше, или на льду. Но в воде это – самá грация, стремительность и плавность. Шерсть плотно прилегает к телу, которое то элегантно изгибается и вытягивается как короткошеий ящер-плезиозаврик, то сокращается, напоминая толстенькую каплю. Нерпа может доверчиво подплыть совсем близко к ныряльщику. Она плавает вокруг, вертится как волчок, вытягивает шею, пристально смотрит прямо в лицо любопытными глазищами…
Читателям, еще не знакомым с зоологией, скажу: у нерпы в сосудах течет горячая кровь; этот зверь покрыт шерстью, дышит воздухом и вскармливает детенышей молоком. По биологическим родственным связям, нерпа неизмеримо ближе к нам, людям, чем к рыбам. И однажды мне довелось прочувствовать эти связи.
В течение нескольких дней мы с коллегами, по долгу работы, кормили специальной молочной смесью двух нерпят. В первый день я был насквозь мокрый, весь в застывшем искусственном молоке с рыбьим жиром, исцарапанный, покусанный и даже изрядно «унавоженный». Нерпята остались голодными, очень недовольными и уставшими. На второй день они устали еще сильней, а я уныло чихал, отмывался от рыбного духа, злился на бестолковых зверят и вовсю жалел их и себя. Зато на третий день мы поняли друг друга! Дети перестали вырываться и жадно сглотали по бутылочке смеси. О, это был праздник! Но это было и началом непростого времени.
Стоило мне появиться в холодном помещении нерпят, как они, жалобно погукивая, устремлялись навстречу. Мокрыми, тяжеленькими и не очень чистыми брюшками они плюхались на мои тапочки. Дрожа от нетерпения, цепляясь крепкими коготками и срываясь, они настойчиво пытались взобраться по моим джинсам. Естественно, не дожидаясь, пока я переоденусь. А когда «отпадали» от соски, то удобно наваливались на мои ноги и затихали. Всякий раз, когда я менял положение, или выходил, они громко обреченно гукали и семенили следом. Покидая малышей, я чувствовал себя непростительно черствым и холодным. Потом стал просыпаться ночами, когда грезились их жалобные грудные голоса. Наконец, я решил, что больше не могу и не хочу быть мамой-нерпихой и полностью передал родительские права сослуживцам.
Прошло много лет. Высшие силы продолжают вплотную знакомить меня с очаровательными байкальскими водяными. И когда я вежлив, внимателен и настойчив, они открывают мне маленькие волшебные тайны.
